Джон Гриффит о событиях на Эвересте

Прошло более двух месяцев после инцидента на склонах Эвереста, когда альпинисты Симоне Моро, Ули Штек и Джон Гриффит были атакованы толпой шерпов. Джон Гриффит решил поделится своими размышлениями об этом событии, об Эвересте, коммерческом альпинизме и многом другом.

Я многое узнал об Эвересте, о людях, и особенно о СМИ. У меня было время,чтобы осмыслить то, что случилось в тот ужасный день, чтобы прочитать мнения других людей. Для меня важно, что большинство понимают проблему Эвереста — сейчас для меня это самое важное. Альпинизм — это часть моей карьеры, я сейчас живу альпинизмом, и я постоянно встречаюсь с альпинистами по всему миру. Это мое сообщество, и мне очень важно его отношение.

Даже если из 100 мнений есть одно плохое — оно есть.  Моя профессиональная альпинистская жизнь была спокойной, у меня не было врагов — и мне больно осознавать, что теперь их сотни. Я многое потерял в этой поездке на Эверест.

В этой истории много грустного. Когда говоришь с людьми в Базовом лагере об Эвересте — большинство здесь только ради вершины, ради единственного момента — они были на «Крыше мира». Мы все ищем в жизни вызовы, каждый — свои. Когда я начал заниматься альпинизмом — я тоже хотел когда-нибудь оказаться там,  и тогда вопросы стиля и этики были не важны для меня.  Прошли годы в альпинизме — мое отношение изменилось и теперь я смотрю на о-другому, чем большинство людей в БЛ. Это не делаем меня лучше других — просто мы разные. Для меня вызов Эвереста сейчас — это восхождение без дополнительного кислорода. Но я буду рад воспользоваться перилами в ледопаде или подготовленным маршрутом, если кто-то пройдет раньше меня. Если этой помощи  не будет — это меня не остановит, если будет — то я ей воспользуюсь. Если посмотреть на моих партнеров — Симоне Моро и Ули Штека, которые хотели пройти новый маршрут по Юго-Западной стене Эвереста — с их точки зрения мой «стиль» плох. Как я уже говорил, каждый ищет свой вызов. Мне посчастливилось жить в Альпах и ходить в горы круглый год, набираясь опыта. Я могу понять, что у этих «клаймеров» работа, семья, он живет в городе — это не позволяет ему получить столько же опыта. Такова жизнь.

Мною в этом году двигал профессиональный интерес. Я планировал фотографировать и снять фильм во время этого выдающегося высотного восхождения. Фильм, какого не было до сих пор, хотя попытки снять подобное конечно же были. Мне потребовались бы все силы, чтобы это сделать. Это должен был быть «фаст энд лайт», но на высоте 8К. И не было бы возможности для дубля, для повтора. Я должен был спланировать каждый снимок, «бежать» впереди лучших в мире альпинистов, снимать и снова снимать. Я предполагал использовать дополнительный кислород — я должен был нести аппаратуру и быть способным передвигаться быстрее их (Моро и Штека).

Логистика экспедиции доставляла мне множество беспокойств — очень небольшой бюджет, у студии Sender Films был всего месяц на поиск спонсоров, чтобы покрыть хотя бы основные расходы. Я вложил в этот проект больше денег, чем в любую другую экспедицию. Но это могло открыть совершенно новое измерение — кинематографию на высоте 8К, и это было захватывающей задачей.

Мы все ищем для себе что-то новое на Эвересте. Для меня этим была цель отснять фильм — да, именно на Эвересте, поработать с камерой на такой высоте на самой высокой горе в мире. Есть более сложные вершины, но нет более высокой. Привлекало именно это.

Так же и Ули и Симоне. Можно сказать — они должны были бы знать, что Эверест это не гора для альпинизма — но это все равно это самая высокая вершина в мире, и это их притягивает — как и многих других людей на Эвересте. Да, они могли бы пройти более сложный маршрут, хотя и не на такую высокую гору — но вы видели список технических восхождений  Ули? Вполне естественно, что он хочет испытать свои силы в технических восхождениях на высоте — к сожалению Эверест это Эверест, но значит ли это, что он должен отказаться от этого вызова? Значит ли это, что я должен отказаться от своей идеи?

Непальцы

Я не могу комментировать действия шерпов. Конечно, многие из них заглядывали в мою палатку (друзья Симоне), но у меня нет опыта многих лет восхождений в Непале, чтобы сформировать свое мнения о них. Некоторые придерживаются старого романтического взгляда (на шерпов), другие — наоборот, вспоминают случаи  насилия.

Я думаю, самое главное — они тоже люди, мы все люди. Мы все подвержены эмоциям, у каждого есть хорошие и плохие стороны. Мне кажется, они достаточно спокойные люди, если группа которая атаковала нас, не разделалась с нами за 5 минут. Как говорят, «паршивая овца все стадо портит» — мой опыт «общения» с несколькими «боссами» не значит, что я считаю всех шерпов плохими. Во всех обществах есть плохие люди, даже в самых мирных. Остальные 99.9% шерпов в БЛ высказывали нам свое разочарование случившимся и сожаление. Некоторые шерпы старшего поколения были доведены до слез действиями этой группы, и не забываем — несколько человек заступилось за нас во время нападения и им мы обязаны жизнью.

Нападение

Мое описание произошедшего основано на моих воспоминаниях и отзывах других людей. Возникали вопросы — почему был представлен взгляд только одной стороны.Я разделяю это мнение, но я был на «своей стороне» и не могу писать от имени другой. Но я знаю, что то что они сделали — не имеет оправдания, и не зависимо от того, что мы возможно сделали, —  мы не заслужили такого отношения. Я написал все, что знаю  о брани Симоне в адрес шерпов и о других действия с нашей стороны, которые могли бы спровоцировать нападавших. Может быть кто-то и слышал по радиосвязи то, чего я не слышал, может были другие знают о каких-то обстоятельствах, мне не известных. Тогда это нужно обнародовать.

Поймите, что то что я написал — было хорошо обдумано и взвешено — я знаю, что видео и фото тех событий разошлись по интернету. Это лучшее свидетельство того, что произошло, и если я напишу неправду — это будет видно. Поэтому я попытался описать все настолько точно, насколько это было возможно. Я не хочу, чтобы меня называли лжецом.

Говорят, что это было не сколько нападение, сколько перебранка, но я утверждаю, что мы никогда  ранее не ощущали такой угрозы для своей жизни. Именно поэтому я и написал свой отчет о событиях. Сколько было шерпов — можно только предполагать.Сначала утверждали, что 200 — но я сказал «стоп, я не помню, что бы там было 200 человек». Трудно посчитать людей по головам, когда вам угрожают. Может их было только 50, может 100. Для меня это не важно. Нас было трое — нет большой разницы 50 или 100, как вас так мало, это все равно что 500.

Я читал описание, что на нас напали только 17 человек из команды провешивающей перила, остальные наблюдали со стороны.  Может быть, но представьте себя на нашем месте. 17 шерпов и их товарищи появились выше нас на гребне морены. Они остановились, некоторые тут же схватили камни. Бежать было некуда, у них было преимущество по высоте. Что бы вы подумали? У них не было отличительных знаков — кто собирается напасть, а кто просто наблюдает — для нас они все были нападающими. Это был не ринг, не было никаких ограничений и правил — я был парализован страхом. Я до сих пор плохо сплю из-за этого и мне сняться страшные сны. Я легко отделался по сравнению с Ули — но в какой-то момент я почувствовал неконтролируемый страх, будучи во власти людей, хотевших нас убить. Я не могу передать, как это парализует.

Нападение не привело ни к чьей смерти. Мы не дрались в общепринятом смысле этого слова, но это было гораздо серьезнее и страшнее. Я бы предпочел бы сразиться с кем-то, чем стоять снова в Лагере 2 перед толпой, говорящей что они хотят нас убить. Вы можете представить, каково это? — нет возможности бежать, сердце стучит, во рту пересохло, вы ощущаете что это ваши последние мгновения — это просто ужасно.

Может быть самое странное во всем этом, что многие ищут оправданию тому, что произошло в Л2. Я допускаю, что слова Симоне по отношению к непальцам были очень неуважительными, но нужно принять во внимание, что было очень холодно и ветрено — эти слова могли быть результатом усталости и стресса. Но разве это оправдывает то, что случилось?  Если бы это была обычная реакция на ругань или переступание через чью-то веревку — в Шамони никого бы уже не осталось . Я прочитал все мнения и комментарии по этому поводу, и меня до сих пор удивляет, что некоторые считают, что реакция (шерпов)  была адекватной.

Долина Кхумбу

«Неуважение» на склоне Лходзе

Я наблюдал за всем происходившим на склоне Лхоцзе, сидя на снегу в 10 метрах позади, и я не мог предположить, что все так быстро выйдет из под контроля. Но есть наше слово против их слова. Кому поверить? Если бы я просто читал отчет об этом инциденте — я был бы просто уверен, что мы в своем рассказе утаили какую-то важную деталь — реакция шерпов в Л2  подтверждает такое предположение. Но скажу честно — это не так. Ули и Симоне — одни из лучших альпинистов в мире, и объездили весь мир. Нам никто никогда не говорил, что мы не может работать на склоне. Мы не участвовали в собрании за день до этого — это горы; мы не получали никаких уведомлений. Мы не телепаты. Бессмысленно говорить о каких-то «неписанных правилах» и собрании, если мы не знали о них.

Мы конечно видели команду, провешивающую перила, но мне даже не пришло в голову, что мы не можем подниматься. Склон огромный, наша палатка там уже стояла. Достаточно места, чтобы  подниматься, не мешая друг другу.  Я не поворачиваю назад при восхождении на Монблан, только потому что впереди идут гиды с клиентами — до тех пор, пока я им не мешаю, это не проблема. Почему тут должно быть по-другому? Мы не касались из перил, мы поднимались в стороне, и нам никто не сказал,что мы не должны подниматься в тот день. Как утверждают шерпы, они говорили с нами возле бергшрунда — я не видел там никого, и в сети есть фотографии, где мы преодолеваем берг — там нет ни одного гида или шерпы.

 Есть одно свидетельство, которое шерпы выдвигают как решающий аргумент, что мы сбрасывали куски льда и один из них кого-то ранил. Сейчас большинство считает, что это неправда, никто из шерпов не подтвердил, что он был ранен.

Много говорят о деньгах, амбициях и гордости. Я не думаю, что шерпы настолько мелочны, что напали на нас, потому что мы им не заплатили. Мы, как и остальные, платили за обработку ледопада Кхумбу (команде Ice Fall Doctors), но мне тяжело поверить, что возмущение связано с тем, что мы не были членами коммерческих экспедиций. Что касается «гордости» — это деликатный вопрос (прим. — некоторые объясняют действия шерпов обидой на то, что Моро и Штек обогнали их на склоне). У всех нас есть амбиции. Но я лезу не затем, чтобы  показать, что я самый сильный на маршруте; а потому, что мне это нравиться. Может быть на Эвересте по-другому, но если то, что кто-то лезет быстрее тебя дает основание угрожать его жизни — значит что-то не так на этой горе.

Коммерческие экспедиции

Я уже сказал про разные стили и что мы все разные. Это не делает нас лучше других, мы все ищем свой вызов. Причина нападения в Л2 мне до сих пор не ясна. Но кто-то должен быть виноватым — всем нужно какое-то объяснение, и кажется, что людям трудно поверить, что это могли быть какие-то личные причины, «человеческий фактор». На Эвересте все сложно. Если вы никогда не были здесь и пытаетесь понять, что произошло — вы легко можете решить, что корень зла — это коммерческие экспедиции. Но коммерческий альпинизм существует, потому что кому-то он нужен. Если я говорю, что горы для всех — как я могу сказать, что кому-то тут не место? Я действительно считаю, что тут слишком много людей — это очевидно. Среднестатистический восходитель на Эверест не достаточно опытен, чтобы подниматься без помощи шерп и перил, но система работает. Проблема в том, что все хорошо, пока система работает на 100%, но если что-то случается: ухудшение погоды, проблема с перилами, заканчивается кислород, или рвется какое-то другое звено в цепи — происходит катастрофа. Люди гибнут на Эвересте потому что они не готовы к Эвересту. Они полагаются на систему,не понимая как она устроена — как они могут что-то исправить, не зная как это работает? Как они смогут спуститься в случае непогоды, если никогда раньше не сталкивались непогодой в горах?  Мы все испытываем страх в горах, но годы опыта научили нас его преодолевать и справляться с обстоятельствами.  Что будет делать неопытный человек посреди шторма на Эвересте? Будет пытаться спуститься, полагаясь на опыт, накопленный годами, или просто сядет и умрет, потому что не знает что делать? Посмотрите на историю Эвереста — такое происходило неоднократно.

Но такое происходит не только на Эвересте. Посмотрите на трагедию на K2 в 2008. Восходители скопились выше «бутылочного горла», потому что обрушившийся серак повредил перила. Некоторые были достаточно опытны, спустились по снегу и льду и спаслись. Многие остались просто потому что не могли спускаться по такому рельефу, хотя у некоторых был даже ледовый молоток — надежда только на перила стоила им жизни.

 Я ничего не имею против существующего стиля восхождений на большие горы. Я не считаю его хорошим, но кто я такой, чтобы навязывать мой стиль другим? То, что Ули прошел соло Северную стену Эйгера за несколько часов не значит, что он может требовать такого же от всех. Стиль восхождения меняется со временем. Нет правильного или неправильного, нет черного  и белого. В конце концов, разве первое восхождение на Эверест не было совершено с перилами, кислородом и даже большим количеством промежуточных лагерей, чем сейчас? Я не пытаюсь сравнивать первое восхождение с современными восхождениями, но когда мы говорим про «коммерческий» стиль — на самом деле эта система очень похожа на то, как ходили 60 лет назад. Что изменилось — это снаряжение, которое позволяет восходить большему количеству людей и с худшей подготовкой, чем у первовосходителей, это касается и меня в том числе.

Гора большая и там достаточно места для всех. Я не ощущаю, что коммерческие экспедиции выталкивают небольшие независимые команды с горы. В любом случае они позволяют  совместно оплатить услуги ice fall doctors; помогают провесить перила — не зависимо от вашей подготовки вы можете на них рассчитывать. Это хороший баланс интересов. Нет «нас» и «их». Мы все коммерсанты в том или ином смысле — я зарабатываю на фотографии и Эверест часть этого. Ули живет за счет своих слайдшоу. Симоне сейчас пилотирует спасательный вертолет. Мы никогда не пытались заклеймить коммерциализацию Эвереста, поскольку тоже зарабатываем на нем — каждый по-своему. Кто прав, а кто нет? Может все, может никто. Покажите мне того, кто зашел на Эверест и не заработал на этом деньги или славу — мы все коммерсы на этой горе, давайте не обманывать себя.

Соглашение

Через несколько дней после инцидента непальцы провели публичную официальную церемонию на которой мы, в теории, должны были пожать друг другу руки и продолжить наши экспедиции. Но нас чуть не убили, это не может просто завершиться рукопожатием. Это бред. Кроме ругани Симоне в адрес шерпов на  склоне Лхоцзе мы не чувствовали за собой вины. Мы не считали необходимым извиняться за то, что работали на склоне — это было бы опасным прецедентом. Если двое из лучших альпинистов в мире извиняются за то, что были на склоне — кто захочет следующий раз испытывать судьбу, идя там первым.

Тогда мы подписали документ, который оценивают по разному. Как многие заметили, он весьма расплывчат. Это не наша инициатива — наоборот, мы хотели чтобы он был более конкретным, но LOs (офицеры связи) в БЛ уверяли, что если мы что-то добавим в документ — это втянет в дело полицию и приведет к правовым последствиям. Вы можете прочитать этот документ если захотите, но мы поставили под ним подписи только потому, что  у нас была видеозапись всей церемонии. Запись казалась нам более сильным аргументом, чем документ. Что касается раздела, в котором говориться что мы не будем обсуждать инцидент далее — речь идет о суде или других юридических моментах, но не об обсуждении в СМИ. Мы не связали себе руки этим документом.

Я могу понять, что стоит за агрессивностью шерпов. Я долго думал, а что если бы я был на месте этих шерпов, воспитанных на мазохистских идеях и имеющих десяток других причин (так себя вести) — поступил бы я так же? Окружение — очень сильная вещь. Но это не может служить оправданием. Стадный инстинкт никогда не является оправданием. Я им сочувствую, но они мне не симпатичны.

Справедливость?

Время прошло, но мне все еще тяжело принять то, что произошло. Дни в БЛ были очень утомительны. Мы были эмоционально истощены тем, что случилось в Л2. Спать было невозможно. Были бесконечные встречи с «боссами» Базового лагеря и официальными лицами. Конечно, каждый преследовал свои цели, и было утомительно и трудно за всем следить и видеть истинные мотивы за тем, что нам говорилось. В конце концов, нам сказали, что если мы все оформим официально, лидеры шерпов (участвовавшие в стычке) будут посажены в непальскую тюрьмах и тогда в БЛ случиться бунт (они использовали именно это слово — «бунт»).

Задним умом я понимаю, что был обманут. Не было бы бунта, но шерпы бы забастовали, что привело к полной остановке работ (по обработке маршрута — прим.). The climb must go on. Хотя мы и считали, что нападавшие заслуживают тюрьму  (они ведь пытались нас убить), мы понимали, что это разрушит их жизнь, но не решит проблем Эвереста. Мы не относимся плохо к шерпам, как про нас говорили некоторые — и мы хорошо понимаем правила игры. Единственный путь разрешить ситуацию —  это решать проблем на личном уровне  и попытаться восстановить уважение между западными альпинистами и шерпами, так необходимое на горе. Но это не наша задача, это задача сообщества Базового лагеря. Поэтому мы доверили им разрешить ситуацию и наказать виновных.

Что касается Эвереста — конфликт ничего не изменил. Ули провесил перила до Лагеря 3, закончив начатое ранее. Следующий день был запланированным днем отдыха для перильной команды, а еще через день они приступили к своей обычное работе. Восходители со всего мира взошли на Эверест, как обычно, и мечта стала реальностью для многих людей. Что касается зачинщиков нападения, который как нас заверяли будут «наказаны»  — тех людей, которые подбивали толпу чтобы нас убить? Никто не был уволен, ни кто не получил взыскание. Мы доверили что-то действительно важное для нас людям, которых не волнует ничего, кроме их банковского счета. Это был бизнес, как обычно — мне интересно, как клиенты могут чувствовать себя в безопасности, если эти люди будут снова на горе.

Те, кто считает что мы получили по заслугам, пусть лучше беспокоятся о том, что в следующем году клиент может случайно скинуть кусок льда или запутается на перилах, и без сомнения уставшие клиенты прикрикнут на «своих» шерпов на маршруте. Это случается каждый год. Если вы считаете, что мы получили по заслугам, то следует опасаться за будущее, потому что это может произойти снова, и закончиться не так безобидно. Ни кто не был примерно наказан. Будь я молодым шерпой — я бы это воспринял как свидетельство вседозволенности. Как сказал Месснер, «шерпы — это цари горы». Что тогда остановит другую группу молодых и горячих от повторения этого в следующем году, или через год, когда уставший клиент прикрикнет на них, или сбросит кусок льда?

 Вернусь ли я (на Эверест)?

Все меня спрашивают об этом. Да, я хочу вернуться. Я хочу завершить свой проект, но сейчас я не чувствую себя в безопасности на маршруте с Юга. Если вы прочитали этот текст, вы должны меня понять. Чем больше мы описывали факты (в интервью, пресс-релизах и пр.), тем больше я ощущал потребность описать свои эмоции.

 СМИ

Отклик в прессе был сильный. Я думаю, это возможно одна из самых освещаемых историй в альпинизме. Мы дали интервью всем основным газетам, радио, ТВ по всему миру.  Я ненавижу это. Эта история побывала на главной странице газет по всему миру — я даже не помню их всех. Я получил более 200 писем по е-мейлу с просьбой об интервью только за первую неделю, Симоне и Ули аналогично. Шумиха в СМИ была неизбежна, мы никого не пытались проинформировать специально, чтобы придать делу огласку. Это самый худший вариант известности, какой каждый из нас мог только представить, это был тяжелый период. Но история трех западных альпинистов, которых чуть не забили камнями на Эвересте настолько лакомый кусок, что пресса его не могла упустить.

Я никогда не сталкивался со СМИ ранее, и тем тяжелее мне было общаться с прессой. Но для нас важно было защитить наше доброе имя. Вы бы поступили иначе? Лично я был в ужасе от того, как легко журналисты подаются влиянию того, что  они читают, у меня было ужасное чувство, что мы будем опозорены. С этим нужно было что-то делать. Мы недосыпали и мало ели, мы были все еще в БС и оставались там только потому что там был интернет. Это было ужасно и я молился, чтобы это поскорее закончилось — но начав, нужно бороться до конца, и общаться с каждым репортером, чтобы быть уверенным, что тебя услышат. Я был действительно озабочен, что если я не дам интервью какому-то репортеру, то это сделает кто-то другой — и представит ситуацию в невыгодном для нас свете.

 Я так же узнал, что СМИ могут лгать и фабриковать материал. Я узнал, что интервью по Скайпу с плохой связью и необходимостью повторять свой ответ позволяют людям эффективно скомпоновать то что ты говоришь в то, что хотят сказать они. Плохая связь позволяет все изменить. Я прочитал множество «цитат» того, что я никогда не говорил, и чего не говорили Ули и Симоне. С этим ничего нельзя поделать — будучи раз опубликованным, это уже было прочитано.

Но самое печальное было видеть, как некоторые буквально выпрыгивали из штанов, чтобы урвать свой кусок славы. Когда мы боролись за нашу репутацию, я увидел как Cathy o Dowd и Alan Hinkes пришли на национальное ТВ и заявили, что мы были грубы, что нами двигали амбиции и поэтому они согласны с шерпами. Мы их никогда не встречали, они не были в БС, они ничего не знали о том, что произошло и даже не попытались узнать. Можно подумать, что 2 минуты в прямом эфире стоят того, чтобы чморить незнакомых людей, пинать нас, кода мы и так на земле. Грустно было это наблюдать.

С другой стороны, было удивительно видеть такую сильную поддержку во всем мире. Я получил массу писем поддержки от альпинистов со всего мира, которые рассказывали о своих проблемах с шерпами  в пролом. Так же было приятно видеть, что альпинистские медиа приняли нашу сторону, и понимать что сообщество понимает проблемы Эвереста. Спасибо всем за поддержку.

Заключение

Я по сей день не могу объяснить, что произошло на Эвересте. Я глубоко опечален случившимся, и это все еще тяготит меня. Мы не плохие люди, мы не выступаем против публичности и не хотим унизить шерпов или пустить о них дурную славу. Мы закончили говорить об Эвересте, когда вернулись домой, но после недель обсуждения мы решили завершить наш фильм про Эверест со студией Sender Films. Они вложили много времени и денег в этот проект, но это было непростое решение. Сейчас я рад быть снова дома, снова в горах; лето только начинается, я и счастлив, что через 2 недели еду в свой любимый горный район в Пакистане. Что касается Эвереста — я могу добавить только одно к уже сказанному — время покажет.

Автор статьи: Джон Гриффит (Jon Griffith)

Адаптированный перевод: Леонид Смидович (г.Харьков)

Оригинал на английском: http://www.alpineexposures.com/blogs/chamonix-conditions/7860639-mount-everest

Источник перевода: Проект ALP

Публикация данного материала на других ресурсах запрещена!