Зачем люди идут в горы

Оказывается, люди лгут сами себе, когда уверяют, что штурмуют горные вершины, чтобы проверить себя, слиться с природой, побыть среди друзей, единомышленников. Убери любую из этих составляющих — они все равно пойдут. А вот если убрать опасность — откажутся. Об этом и многом другом мы разговариваем с  Олегом Шумиловым, доктором физико-математических наук, профессором, заведующим лабораторией глобальных изменений окружающей среды Института проблем промышленной экологии Севера КНЦ РАН. Мастером спорта СССР по альпинизму, чемпиону и призеру СССР по этому виду спорта, первопроходцем Хибинских гор, уполномоченным Федерации альпинизма России по Хибинам, Северному Уралу, Шпицбергену, Северной Норвегии.

Путь воина

К Олегу Ивановичу я пришла с вопросом — зачем люди идут в горы, если знают о смертельной опасности, которая исходит как от стихии, так и от каждого собственного неверного движения? Кому, как не нам, жителям Хибин, знать об этом: люди здесь, к сожалению, гибнут каждый год, особенно сейчас, когда в моду вошел фрирайд — внетрассовое катание. Что уж говорить о «большом альпинизме» на Памире, Тянь-Шане, Гималаях.

— Да, по Фрейду, человек всю жизнь балансирует между либидо и танатос, что означает неосознанное стремление к смерти, — считает мой собеседник. — Можно в это не верить, человек может даже сам не догадываться об этом — подсознание делает свое дело «молча». По американским понятиям, люди, занимающиеся опасными вещами (летчики-испытатели, наемники — «солдаты удачи»), должны иметь высокий профессиональный уровень, отточенный инстинкт самосохранения и подсознательное стремление к смерти. Показательным можно считать опрос, проведенный среди двухсот российских альпинистов высокого класса. Так вот, каждый из них отказался бы идти в горы, если бы исчезла такая составляющая, как опасность. И я в том числе. По числу летальных исходов на сотню спортсменов альпинизм опережает все виды спорта — покорение чуждой стихии дорого обходится человеку. Из тех, кто ходит маршруты шестой, высшей, категории сложности, благополучно доживают до почтенного возраста в среднем один-двое из пяти. С теми, с кем я ходил «в двойке», из пяти человек погибли трое.

А еще он рассказывает о том, что альпинизм в иерархии японцев относится к сфере бу-ши-до (переводится как «путь воина»): подвиг не на людях и не за деньги. В японском храме Ясукуми, где хранятся таблички с именами всех воинов, погибших за императора, на самом верхнем ярусе — камикадзе, ниже — погибшие альпинисты и дальше уже все остальные. Есть в Японии гора Танигава, где погибло около полутора тысяч человек. Эта километровая плита с уклоном градусов под 60 покрыта мхом, и из-за вечных туманов там дико скользко. Японский стиль покорения вершин такой: идет четверка, и пусть убьются трое из них, но один все равно дойдет. Поэтому так огромно кладбище внизу. Мой собеседник знает об этом не из книг: на гору Танигава он совершал восхождение, когда японцы приглашали его читать лекции в своем альпинистском клубе в Токио.

Класс трудности

На счету Олега Шумилова — сотни вершин. Из них одиннадцать «шестерок» — многодневных восхождений, в том числе восемнадцатидневное первопрохождение на Памире, на «Холодной стене» Янгулевского хребта. Тут стоит оговориться, что Шумилов всю свою спортивную карьеру работал больше не в высотном классе, а в техническом и высотно-техническом классах.

— На высотных восхождениях мало что зависит от тебя самого — больше от стихии, от состояния здоровья, — поясняет он. — А когда «берешь» трудность — тут расчет идет именно на свою технику, умения, на интуицию, наконец.

Об интуиции разговор особый. Это свойство, если оно есть, нужно в себе лелеять. Без него в «большом альпинизме», пожалуй, не обойтись. Сколько раз спасал он Шумилову и его команде жизнь! Кстати, за все годы, пока Олег Иванович был капитаном команды, инструктором, у него не погиб и не получил ранения ни один человек. Именно чутье помогало всегда Олегу Шумилову за десять минут до схода ледового карниза, лавины или камнепада увести группу в сторону от привычной, набитой другими группами тропы, отвечая на недоуменные вопросы группы: «Не хочется мне туда идти». Таких случаев в его практике столько, что на случайность никак не спишешь.

Впрочем, не только в интуиции дело. Однажды он с группой неделю стоял под «грязной» стеной в среднеазиатских Фанских горах. Это полукилометровая почти отвесная стена особенна тем, что примерно раз в три дня с ее вершины сходит ледник, сметая на своем пути все (потому стена и получила определение «грязная»). Восхождение на нее до уровня «висячего» ледника занимает не меньше шести дней. Какова вероятность того, что тебя слизнет ледником? Думаю, вы уже ответили себе на этот вопрос. «Четыре года я изучал эту стену, прежде чем повести сюда людей, — вспоминает Олег Иванович. — Неделю потом мы стояли под ней лагерем — я выжидал момент, когда можно будет начать восхождение. И дождался-таки: мы поднимались девять дней — ледник не сошел». Пять стен такого типа за свою практику прошел Шумилов и удостоился приглашения японцев прочесть у них лекцию.

Богатыри, не вы

Много можно говорить о тех экстремальных трудностях, к которым должен быть готов альпинист, который занят «большим альпинизмом», в техническом классе. Например, если из-за неосторожного движения вниз улетит твой рюкзак с запасом бензина, палаткой или снаряжением — спасения нет, вниз ты уже не спустишься. Еда — это не настолько важно, ее в многодневное восхождение берут из расчета, чтобы восполнить необходимый запас белка. 150 граммов на сутки, остальное организм берет «из себя», поэтому за такое восхождение альпинист сбрасывает до 20 и более килограммов веса. А вот если не будешь пить по 4-5 литров в день, то — быстрое обезвоживание и конец. И вот если ты оказался близко к вершине и без воды — вертолет здесь сесть не сможет (высота превышает высотный предел для вертолета), и вниз идти иногда несколько дней. Не дойдешь. Нужно быть готовым и к тому, что воспаление легких сжигает человека в условиях разреженного воздуха иногда за несколько часов. Готовым к тому, что снег ослепит, что ночевать нужно будет в сидячем или висячем положении. К тому, что можешь провалиться в многометровую трещину, невидимую под снегом. Всего не перечислишь.

И однако люди идут на это. На горе Танигава погибли полторы тысячи альпинистов, на Памире — тоже немало. Какие ресурсы открываются в организме и психике человека, что он преодолевает все трудности и главное — страх перед смертью, можно только догадываться. Известен такой потрясающий случай с мастером спорта Уралом Усеновым. Совершая восхождение на Памире, он потерял всю группу: пропали, погибли все двенадцать человек. Он, настигнутый снежной слепотой, провалился в конце концов в трещину глубиной несколько десятков метров. На ее дне стояла вода. Так он и провел больше суток — ослепший, без всякой надежды на помощь, в ледяной воде. Чудо случилось — помощь пришла: с базы, обеспокоенные радио-молчанием группы, послали поисковый вертолет, и тот, кружась над горными ущельями, увидел следы человека, ведущие к «дырке» в снегу. Урала вытащили. Кроме снежной слепоты (которая проходит) никаких других повреждений у него не обнаружилось — ни телесных, ни душевных. Альпинизм он не бросил.

Гедонист — не альпинист

— Это было другое поколение, нынешнему этого не достичь, — констатирует Олег Шумилов. Это не брюзжание, это констатация факта. Главный довод — отсутствует теперь такая школа подготовки, как была в советское время — тогда в стране было 22 альплагеря, где можно было провести три недели бесплатно. Это входило в задачи государства — дать молодым людям специальную подготовку для военных действий в горах. Озаботился этим Сталин, учтя, что Россия в горах воевать не умеет, и начал развивать систему подготовки. Американцы в то время считали нашу систему лучшей в мире. Теперь она рухнула — все, что связано с альпинизмом, стало очень дорого.

— Стоит учесть и то, что нынче правит бал гедонизм, — замечает еще Олег Иванович. — Теперь молодой человек, который считает себя альпинистом, запросто может отказаться от маршрута, если считает его опасным. Я был этому свидетелем. И мне этого не понять.

Что ж, в любом случае Шумилов сделал все, что мог. Подготовил двадцать шесть мастеров спорта. В девяностые годы, пройдя лично первые 14 альпинистских маршрутов, добился того, чтобы Хибины признали альпинистским районом — а для этого нужно было промаркировать и официально зарегистрировать маршруты определенной трудности. Кстати, в Хибинах трудность доходит до класса «5Б», то есть почти до высшей ступени.

Вот таким получился разговор с «живой легендой» советского альпинизма. Теперь виднее высоты, которых может достичь человек. Все-таки недаром даны нам горы — благодаря им новые горизонты выглядят иначе. Так что не стоит слишком доверять фразе «Умный в гору не пойдет».

Автор текста: Зоя Кабыш

Источник статьи: mvestnik.ru